О своём дяде – Григории Петровиче Демьянчике, который родился в 1910 году и погиб в конце войны в Германии в апреле 1945 года, я много раз слышал в детстве от мамы – Варвары Петровны Коваль (Демьянчик). Запомнилось, как она говорила, будто я чем-то напоминаю ей брата Гришу, и не столько внешностью, сколько характером. Мне, мальчишке-подростку, такое сравнение очень нравилось, потому что о героически погибшем на войне родственнике я всегда слышал только хорошее. И не только от мамы, но и от деда Петра, и от её четырёх сестёр – тёти Паши, тёти Юли и двух Евдокий (обе родились в день св. Евдокии, а имена тогда давались священниками строго по церковному календарю; чтобы их различать, старшую называли Дуней, а младшую – Авдюшей).
С рождением дяди связано интересное семейное предание, о котором мне рассказала мама. У деда Петра и его жены – моей бабушки Акулины было двенадцать детей. Моя мама, родившаяся в 1924 году, была самой младшей. Вначале на свет появилось пять девочек (Надя умерла в младенчестве), и дед – крепкий и состоятельный мужик – очень расстраивался, что у него нет сына-наследника. Тогда бабушка Акулина совершила невероятный для нашего времени, но понятный для людей, живших в начале прошлого века, поступок: пошла (думаю, что не одна) в Киев (от Брагина не так и далеко – примерно 150 километров, то есть 3-4 дня пути) и несколько дней, находясь в Киево-Печёрской лавре, вымаливала сына. Возможно, это было простое совпадение или произошла «самонастройка» организма, но чудо случилось: Акулина Ивановна родила сына! Можно себе представить, какие чувства переполняли моего деда: появился наследник, будущий рачительный хозяин всего добра, нажитого тяжёлым крестьянским трудом. А передавать по наследству было что: добротный дом, имущество, сараи, амбары и хлевы со скотиной: лошадьми, коровами, овцами…
Но на смену размеренной крестьянской жизни пришли нелёгкие времена: Первая мировая война, Октябрьская революция и гражданская война, а с ней – разруха, голод, обнищание. В годы НЭПа, в середине 20-х, вроде бы наступило облегчение: государство поддерживало крестьян-единоличников, поощряло внедрение передовых для того времени приёмов обработки земли и разведения скота. Но в конце 20-х началась коллективизация, и крепкие единоличники, своим трудом кормившие не только себя, но и сотни тысяч других людей, получили клеймо кулаков и врагов народа.
Григорий в конце 20-х был призван в Рабоче-крестьянскую Красную Армию и во время службы проявил себя с самой хорошей стороны. А в это время его отца, упрямо не желавшего вступать в колхоз, собрлись раскулачивать. И светило моему деду Петру отправиться со своей семьёй в Сибирь или на север, будучи лишённым всего нажитого им и его семьёй добра. Но… произошёл невероятный (помню, дед говорил: «як у кіне») случай: накануне описи его имущества и раскуличивания почтальон принёс письмо. А в нём – благодарность от командования части, в которой служил сын Григорий. В письме командир благодарил Петра Васильевича за правильное воспитание сына, добившегося больших успехов в боевой и политической подготовке. Дед мой был неграмотный, но с помощью добрых людей быстро сообразил, что благодарность, адресованная ему, да ещё напечатанная на бланке, в верхней части которого были портреты Ленина и Сталина, является для него настоящей «охранной грамотой». И действительно, брагинские власти от деда отстали и выселять его в Сибирь не решились. Но скотину – лошадей и коров – всё же велено было отдать в колхоз…
Вот так Григорий, сам не зная того, фактически спас отца и всю семью от жестоких репрессий.
Между тем время шло, и Григорий так полюбил военное дело, что остался в Полоцке, где располагалась его часть, на сверхсрочную службу. Началась война, и он, ставший профессиональным военным, всеми силами рвался на фронт. Но начальство рассудило иначе: надо кому-то и в тылу готовить молодых бойцов. А опыта и умения Григорию Петровичу, конечно же, было не занимать.
В начале 1944 года мой дядя, у которого уже была своя семья, вернулся в родной Брагин, где пережили оккупацию его родители, сёстры и брат Константин. К тому времени районный центр освободили – произошло это в ноябре 1943-го.
Все остальные скупые, но бесконечно важные и такие дорогие для меня сведения о Григории Демьянчике я узнал из наградного листа, который нашёл на сайте «Подвиг народа». (Это уникальный информационный интернет-ресурс с электронным банком наградных документов, созданный Министерством обороны Российской Федерации).
Когда понял, что по моему запросу загружается информация о погибшего на войне родственнике, то очень обрадовался. Внимательно вчитываясь в потускневший от времени машинописный текст, убедился, что документ именно «мой». В нём сообщается, что в начале июня 1944 года красноармеец Григорий Петрович Демьянчик, призванный на службу Брагинским районным военкоматом, уже воюет. Он – стрелок второй стрелковой роты 1285-го стрелкового Пражского полка 60-й стрелковой Севской краснознамённой ордена Суворова дивизии, входившей в состав Первого Белорусского фронта.
Но дальше… у меня перехватило дыхание. Читаю: красноармеец Демьянчик Григорий Петрович представляется к… званию Героя Советского Союза! Вначале я подумал, что подвело слабое зрение. Сверяю данные: год рождения, национальность, домашний адрес – всё сходится!
И далее – самое главное: описание подвига. Вот этот текст:
«Тов. Демьянчик 16 января 1945 года в бою при форсировании реки Висла в районе местечка Новы Двур на территории Польши проявил доблесть, мужество и решительность. Презирая опасность, под сильным артиллерийским и миномётным огнём противника в числе первых форсировал водную преграду, достигнув западного берега реки, стремительным броском ворвался в немецкие траншеи, в упор расстрелял одного немецкого солдата, прочно закрепился на достигнутом рубеже. А когда противник предпринял неоднократные контратаки, воодушевив остальных бойцов, выдвинулся вперёд боевых порядков, стойко отстаивая занимаемые рубежи, броском гранаты уничтожил группу немецких солдат, подошедших к нашему переднему краю, тем самым способствовал выполнению поставленной боевой задачи командования. Представляю тов. Демьянчик к званию «Герой Советского Союза».
Командир 1285 стрелкового Пражского полка полковник /Осыко/
19 января 1945 года
Мне очень сложно представить обстановку, описанную в наградном листе, но одно мне совершенно ясно: мой дядя, рискуя своей жизнью и (как говорят в таких случаях) глядя смерти в лицо, совершил настоящий подвиг, проявив при этом отменную выучку и смелость. Ясно также, что при форсировании Вислы Григорий Демьянчик переправился на её противоположный берег и, захватив плацдарм, удерживал его до прихода подкрепления. Командир полка – его непосредственный начальник полковник Осыко – отчётливо понимал, что за такой подвиг не только можно, но и нужно представить к званию Героя Советского Союза.
Я знал, что каждый наградной лист имеет оборотную сторону, где вышестоящие начальники выносили окончательное решение на основании представления к награде от лица непосредственного командира. Когда я прочитал этот окончательный вердикт, мои восторг и эйфория изрядно уменьшились, поскольку в верхней части оборотной стороны наградного листа помещена запись: «Достоин награждения орденом Красного Знамени». И – подпись командира 60-й стрелковой Севской краснознамённой ордена Суворова дивизии гвардии генерал-майора Чернова. 24 января 1945 года.
Ниже – резолюция командира 125-го стрелкового корпуса генерал-майора Андреева: «Достоин награждения орденом Красного Знамени». 27 января 1945 года.
И внизу – не очень разборчиво – отмечено, что приказом по войскам 47-й армии (№061/11 от 9 февраля 1945 года) Григорию Петровичу Демьянчику вручён орден Красного Знамени.
Почему так случилось? Могли быть разные причины, но главная, как мне объяснили специалисты, была в том, что на заключительном этапе войны высокие награды вручались очень осмотрительно. Да и никаких других боевых наград у Григория не было: не успел за полгода отличиться! Но из-за этого ведь подвиг его не стал менее значимым!
Могу предположить, как радовался и гордился мой дядя, что его представили к высшей правительственной награде. Видимо, не раз он представлял себе, как вернётся со сверкающей на груди звездой Героя в родной Брагин, к своей семье и многочисленной родне. И как вместе они будут праздновать его возвращение и восхищаться его подвигом. Потом, конечно, пришло разочарование из-за «наградного понижения», но ведь и орден Красного Знамени – один из высших орденов СССР. Им награждали за особую храбрость, самоотверженность и мужество, проявленные при защите Отечества. Награда относилась к числу «элитных».
Трагизм же ситуации заключается в том, что не успел Григорий Петрович сообщить своим родителям о высокой награде: вскоре он погиб, воюя уже на территории Германии. И некоторое время спустя родители получили похоронку. Или, как тогда говорили брагинчане, «чарнавік»…
Такая вот грустная и в то же время достойная восхищения история моего дяди – Григория Петровича Демьянчика, настоящего патриота, совершившего героический подвиг в январе 1945 года при форсировании Вислы в районе польского местечка Новы Двур…
Владимир КОВАЛЬ,
профессор кафедры русского,
общего и славянского языкознания
Гомельского государственного университета имени Ф. Скорины
